Вы росли без отца?

Я выросла без отца. Был у нас потом отчим, но его тоже арестовали.

Большая была семья?

Нас было семеро девушек. Все девки (перечисляет по именам). Как появились колхозы, наша мама работала на скотном дворе, а я долго не успела поработать, потому что потом приехала сюда, в Петрозаводск, в педучилище, а тут и началась Финская война. И нас сначала отправили строить дорогу в Финляндию, а потом оттуда в полевой госпиталь.

Когда вы учились на медсестру? Перед войной?

На медсестру я учились на курсах, а до войны окончила только восемь классов.

Как вас застало известие о Финской войне?

Очень хорошо помню. Я работала в радиокомитете секретарем, потому что у нас двуязычное [радио]: на [русском], финском, а еще и на карельском были передачи, так что даже три языка. Меня туда взяли, потому что я хоть плохо, но русский-то знала, а финны, которые вели финские передачи, совсем не знали [русского] языка. И вот я там и переводила, и организовывала передачи, особенно детские. Для детей каждый день были передачи – одна утром, будили ребят, была музыка, как гимн, а потом еще вечером передача. И вели передачи и на карельском, и на финском, и на русском языке. Были и финские детские передачи.

Вы сказали, что попали на строительство дороги. Вы вызвались добровольцем или вас направили?

Нас направляли. Мобилизовали, и всё. Нас, комсомольцев там, как муравьев, было. Как финская война началась, так дорогу и строили.

Куда строили?

Петрозаводск – Суоярви, железную дорогу. Тут же не было дороги. А из Суоярви уже у финнов была построена. Я и боев особо не помню, как-то быстро получилось, что мы оказались в Суоярви.

Как вы попали на курсы медсестер?

Тогда были вечерние курсы. Все учились. А учеба и практика шли у нас в яме у Онежского завода. Там мы противогазы одевали, ходили в катакомбы, где можно было нюхать газ.

В каком месяце вы перешли от строительства дороги на курсы?

Вместе все было. Мы работали на своих работах, а курсы были вечером. Я даже не помню, куда ходили – все время были заняты. Курсы закончились, и война с финнами началась, и нас сразу отправили на фронт.

То есть дорогу на Суоряви начали строить до начала войны?

Начали строить до войны, а потом я даже не знаю. Там очень много было народа, потому что до границы строили заключенные, а за границей – как-то быстро там двинулись наши в сторону Финляндии – там уже строили комсомольцы, да молодежь – в общем, кого мобилизовали, тот и строил.

Перед войной, во время строительства, вы знали, что дорогу строят для войны с Финляндией?

Сказали, что надо строить дорогу в Финляндию, и всё. А так, чтобы обязательно будет война – мы и не подозревали. Может, были еще глупые, в политику не ввязывались.

Расскажите, как вас отправили на фронт.

Как началась война... Я даже не помню, как попала. Тогда сначала послали строить обычную, не железную, дорогу в сторону Финляндии. А потом, как стало много раненых, обмороженных – морозы тогда очень сильные были, девушек почти всех забрали в госпиталя. Надо же было кормить, варить, перевязывать, встречать с передовой, дальше отправлять. В общем, работы хватало.

Вы попали в полевой госпиталь?

В полевой. Госпиталь был в Суоярви. Там, на горе, где райком сейчас, были [помещения], где операции делали да раны обрабатывали, а в низине, где лесок, были палатки.

Какие были ваши основные функции?

Чтобы своевременно на перевязку своих [раненых] отправляли, чтобы помогали мы им, таскали да кормили – вот такие обязанности. Как санитары. Новый год встретили уже в госпитале.

Много было раненых?

Много, и не столько много раненых, сколько было обмороженных. Очень была суровая зима, и помню очень хорошо, что обмороженные поступали с Лоймола-озера. [В марте 1940 г. части 8-й армии вели кровопролитные (и безрезультатные) бои в районе населенного пункта Лоймола на берегу оз. Лоймоланъярви. - А. Г.] Наши там пошли в наступление, их уложили на озеро и пришлось им там лежать. И оттуда, с Лоймола-озера, приводили очень много обмороженных. Мы им оказывали первую помощь, растирали спиртом и посылали в Петрозаводск. Никаких особых операций не было, если только перевязку делали, да и все.

Кто был из национальностей?

Были среди моих раненых и карелы, и русские, и другие... У карелов, правда, специальные были части.

Как были одеты красноармейцы?

В шубах были. Но какие были морозы сильные! В валенках были, в шубах были – не помогало. Другой раз резали валенки, чтобы с ноги снять. Плохая была война, короткая, но очень кровавая. Тяжелое от нее впечатление осталось. Не было ни покоя, ничего. Но кормили, правда, хорошо. Специальные полевые кухни были. Но морозы эти, даже до сих пор вспоминаю, что нельзя было рукавицы снять, доходили до сорока градусов.

Как тогда считали: кто был виноват в этой войне? Наши или финны?

Не знаю. Я вот только помню, что до войны граница очень близко подходила к Ленинграду, и даже в газетах была нарисована картинка с этой границей. Из пушек можно было стрелять по Ленинграду. И сколько-то просили двинуть границу и предложили большой-большой кусок на севере. Я вот сама из Ребол, так даже наши Реболы туда бы ушли взамен. А финны не согласились, и вот пошла война. Мне кажется, только из-за этого, чтобы сдвинуть границу.

Каким был ваш обычный день?

Вы знаете, не было даже времени поспать. Если было время, так прикорнешь немножко. Большинство раненых привозили ночью. А если привезут, их же надо принять, накормить, уложить. Одних отправляем в Петрозаводск, а других принимаем с передовой. Так что если прикорнули когда, то и хорошо. Бегать-то бегали.

С ранеными успевали общаться?

Не успевали. Их только привезут... Кому-то перевязка плохо сделана, так надо перевязать перед отправкой. Одних отправляешь, других принимаешь, так что там некогда было общаться. Только они все время вспоминали: Лоймола-озеро, Лоймола-озеро. Очень много поступало оттуд ранных, и не столько раненых, сколько обмороженных, потому что... Ну-ка, ляг там, на мороз – что-то будет! Очень много обмороженных. (далее перейти по ссылке)
Интервью:
А. В. Голубев
Лит. обработка:
А. В. Голубев

Источник: http://www.iremember.ru/content/view/277/24/1/0/lang,en/